Приглашаем к участию в проекте «300 ИнтелШкол-2011»

Материал из Letopisi.Ru — «Время вернуться домой»

1. Церковь Вознесения Господня в деревне Бельское Устье

Церковь построена в 1796 году по прошению и на средства полковника Артемона Осиповича Кожина в его имении Бельское Устье Порховского уезда. (Указ Святейшего Синода от 17 марта 1787 года о разрешении А.О.Кожину построить церковь в имении Бельское Устье из-за большого расстояния до приходской церкви). Сооружение без придела. В конце XIX века стала трехпрестольной (Вознесения Господа, ап.Петра и Рождества Богородицы). Построена в стиле раннего классицизма с отдельными чертами форм барокко. Это пятиугольный ротонодальный храм. В основе лежит крещатая композиция. К центральному цилиндрическому объему примыкают по сторонам света, прямоугольные в плане, покрытые на два ската, объемы, причем западный меньше, чем все остальные. Фасады декорированы. Оконные проемы и ниши оформлены наличниками. Церковь Вознесения – самый большой вотчинный храм XVIII века на Псковской земле. По своему конструктивному решению и декоративному оформлению она не имеет аналогов на Псковщине. Есть сведения, что возведен храм по проекту знаменитого русского архитектора Ивана Егоровича Старова, имя которого должно быть дорого каждому порховичу: ведь именно он был автором генерального плана застройки Порхова. В начале 60-х годов XIX века сын Артемона Осиповича – Петр решает построить новую церковь, т.к. та церковь Вознесения, которая была построена его отцом в 1796 году, видимо, создавалась «на скорую руку». Церковь обветшала, и ее облик не соответствовал новой усадьбе и положению отставного генерал-майора и предводителя Порховского уездного дворянства П.А.Кожина. Церковь 1796 года была, скорее всего, разобрана и на ее месте была возведена новая церковь по проекту санкт-петербургского архитектора Н. Шестакова. Его проект, находящийся в ГАПО, полностью соответствует той церкви, которую мы сегодня видим в Бельском Устье в плачевном состоянии. Проект церкви, основные детали ее были разработаны Шестаковым к 1 марта 1859 года. Подробные детали иконостаса, алтаря, входа, дверей, глав, окон, рисунок лампад говорят не о ремонте, а о строительстве новой церкви. Скорее всего, строительство церкви было закончено в 1863 году, так как 4 февраля 1864 года умирает владелец Бельского Устья П.А.Кожин и его хоронят в церкви его родового имения. Бельское Устье переходит одной из двух дочерей Петра Артемоновича – Марье Петровне, по мужу Новосильцевой. В годы Великой Отечественной войны в церкви Вознесения произошла страшная трагедия. Вот как об этом вспоминает житель Санкт-Петербурга Тимофеев Николай: «…Был солнечный зимний день. Богослужение проходило не в северном, теплом приделе церкви, а в ее внутренней части при полном стечении народа. Ничто не предвещало «грозы». Произошло все совершенно неожиданно после окрика-команды. Мы поняли, что немцами устроена облава, и нам надо поодиночке выходить через западные врата храма. Ужас всего случившегося овладел людьми, запертыми в помещении, возникла паника. Священник тоже не сразу все понял и все вопрошал: «Что случилось?» А я оказался в его ногах, прижатый на солее – так называется передняя часть алтаря. Трое лесных «отшельников» были здесь же, они-то и были возмутителями божественного спокойствия… Помню момент выхода из храма под дуло автомата немецкого офицера в темных очках. Солнечный полдень, ослепительный свет рыхлого снега, треск автоматных очередей, а еще – канавы глубокие, по которым мы ползли, и дальше – холомковский лес… А потом встреча уцелевших в деревне Турово, моя мама, склонившаяся надо мной в кроватке с любовью и заботой. Что сталось с остальными? Одни погибли, другие разбежались, но кто-то не покинул храм, как и мой дед Иван Игнатьевич из деревни Жарки. И храм спас их! И остается только молиться и просить отпущение грехов. Могилка отца Николая Беляева и старосты Василия Нефедовича из деревни Турово, погибшего тогда же, с трудом, но сохраняются до сих пор на кладбище Бельского Устья по левую сторону от северного придела церкви. Возможно кто-нибудь в память о шестидесятилетии этой трагедии придет 30 января на место захоронения и помянет священнослужителей, сложивших головы в годы борьбы с оккупантами. Ведь они, как и фронтовики, есть жертвы беспощадной и самой кровопролитной войны в истории человечества. Вечная им память!» Вот что вспоминали о бое в церкви Андреева Мария Александровна и Орлова Наталья Андреевна, жительницы деревни Бельское Устье. «Через Бельское Устье партизаны проходили часто на железнодорожное полотно Дно-Дедовичи. В январе 1944 года партизаны были на задании: заготовляли продукты питания для партизан в деревнях Туровского с/совета. В одну ночь партизаны остановились на ночлег в д.Бараново, что расположено недалеко от Бельского Устья. Утром два партизана и одна партизанка с целью разведки пошли в Бельское Устье. Немцев уже не было. Но в это время волостной Павлов Иван Павлович приехал из д.Жирно в Знаменку за своими вещами. Его сопровождал небольшой отряд полицейских и немцев (человек 16 – 17). В церкви шла служба. Чтобы не привлекать внимания, партизаны вместе с другими жителями зашли в церковь и стали делать все, что полагалось: ставить свечи, молиться. Еще им хотелось послушать, что проповедует поп местной церкви жителям. Нашелся провокатор и донес, что в церкви партизаны. Приехавшие полицейские и немцы окружили церковь. При первой же попытке войти в церковь был сразу убит немецкий офицер (его убила партизанка в так называемой «холодной церкви» из-за колонн). Немцы поняли, что так их могут свободно перестрелять всех. Тогда, боясь быть полностью уничтоженными, немцы решили выпустить из церкви всех женщин, чтобы среди мужчин легче было найти и взять партизан. Некоторые мужчины попытались выйти вместе с женщинами. Троих сразу же расстреляли немцы.

Тогда девушка – партизанка быстро сорвала с головы у одной женщины платок, сбросила свою кубанку и вместе с толпой местных женщин вышла из церкви. Немного отойдя за деревья и кусты, она тут же дала сигнал своим. Партизаны же, конечно, следили за тем, что происходило у церкви (церковь хорошо видна, да и специально поставлены были, очевидно, наблюдатели).

В перестрелке, которая завязалась между оставшимися среди мужчин в церкви двумя партизанами и немцами, несколько немцев было ранено. Оставшись к тому же без офицера, остальные немцы бежали. Бой закончился быстро, так что другие партизаны даже не успели помочь. В этом бою был также убит священник. Его убили партизаны. Когда немцы стали выпускать женщин на улицу, партизаны попросили священника открыть им второй вход через алтарь и помочь им уйти. Священник молчал, он стоял на коленях и только молился. Тогда партизаны убили его. Был убит и староста деревни (этот случайно в перестрелке). Чтобы отомстить за свои неудачи, волостной решил расправиться с населением. Он составил списки семей, сыновья или отцы которых были в партизанах. «Однажды в Знаменку приехали немцы и велели всем выйти на улицу,»- вспоминает Орлова Наталья Андреевна (умерла в 1976 г., похоронена на кладбище в Б.Устье). «Выгнали нас всех к березам, поставили в ряд, пулемет навели. «Кто в родстве с партизанами, выходи!» - перевел переводчик приказ офицера. Так и думали, что всех расстреляют здесь же. Стали вызывать по фамилиям (а на возах уже сидело несколько семей из других деревень). «Остальные бегом по домам! Не оглядываться!» - крикнул переводчик. Так и увезли партизанские семьи (всего 11). Некоторые так и не вернулись домой после войны. «Говорят, погибли в лагерях Германии». А волостной? Что с ним стало? Под конец войны он решил перебраться к партизанам: совесть ли заговорила, или жизнь свою решил спасти. Скорее последнее. Обращался к Ларину Якову Михайловичу из д.Б.Липки и просил провести к партизанам. Тот отказался: «Иди сам, партизаны ведь близко». А они были уже в то время в д. Коновшино. Он пошел туда, но кто-то убил его по дороге: то ли жители, то ли партизаны. Скорее всего, партизаны. Так в народе говорят.»

2.Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в д.Жаборы

Сооружен Покровский храм в Жаборах предводителем порховского уездного дворянства Федором Михайловичем Лавровым. Дважды дворяне оказывали ему доверие и выдвигали его на эту должность в 1779 – 1780 и 1783 – 1790гг. Это редкий случай в истории порховского дворянства. До него в Жаборах не было церкви, и жители являлись прихожанами Ясенского погоста. Осветили храм 6 октября 1794 г. Ф.М.Лавров умер в 1805 году и был погребен в Жаборах. На западной стене церкви, с правой стороны от входа, сохранилась мраморная пирамида с текстом о его смерти. Жаборы были помещичьем сельцом, сразу два имения находились в нем - Лавровых и Окуневых, вероятно, находившихся в родственных отношения. В начале века здесь проживал инженер – капитан Александр Сергеевич Окунев, бывший заседатель порховского уездного суда. В июле 1812 года он вступил в ополчение против французов и защищал южные границы Псковской губернии в корпусе графа Петра Христиановича Витгенштейна, генерала от кавалерии. Больше об Окуневе мы ничего не знаем. Его имение перешло родному брату Петру, а после его смерти поступило в наследство к их сестре Змеевой Надежде Сергеевне. После частой смены владельцев села, которые в имениях не проживали, церковь постепенно ветшала и нуждалась в ремонте. Следующая страница возрождения Жабор связана с именем другого героя Отечественной войны 1812 года, кавалера ордена Святого Владимира IV степени, гвардии поручика Николая Ерофеевича Аничкова (1783 – 1851гг). У него было 269 душ крестьян в Порховском уезде. Как сказано о таких дворянах в юбилейном издании 1912 года «Псковские дворяне в войнах 1806, 1807, 1812 – 1814 годах»: «Главная масса наших дворян – среднее дворянство – никогда не порывало связи с землей и народом. Проведя свое детство в деревне, на руках мамушек и нянюшек, взятых из среды народа, наши предки на всю жизнь сохранили привязанность к родной усадьбе, к родной земле и могилам отцов». Николай Аничков жил в своем имении Заозерье Жаборского прихода и был предводителем порховского дворянства. Уникальнейший случай – с поста предводителя дворяне не отпускали его 16 лет!. И этот человек взял на себя долг возродить службы в старом храме. На памятной доске надпись: «Сей храм Покрова Пресвятой Богородицы в 1836 году совершенно возобновлен попечением и иждивением гвардии поручика Николая Ерофеевича Аничкова, в котором и началось опять служение с 1 октября того же года». Мало этого, 18 января 1850 года он подает прошение о расширении приходской церкви Жаборского прихода для большего вмещения прихожан. Не случайно после смерти его гроб и его жены Анны Ильиничны, урожденной Бибиковой (1795 – 1875), поставлены в церкви справа при входе. В склепе под храмом похоронен и их сын. Последний владелец села упоминается в Памятной книжке Псковской губернии за 1906 год: «Василий Фадеевич Боговский, владелец с.Жаборы Дубенской волости». Он был очень набожным человеком. В древнехранилище Псковского музея хранятся его книги – «Славники» на господские и богороднические праздники на крюковых нотах. В 1924 году «почетного гражданина» выселили – уже не нуждались в его пожертвованиях. Остались его хозяйственные, вековой постройки, здания в с.Жаборы. Церковь расположена при въезде в д.Жаборы, на равнине, окруженной со всех сторон лесом. Вокруг церкви находится кладбище с каменной оградой. На колокольне большой колокол со следующей надписью: «Сей колокол по приказу Санктпетербургского купца Ивана Чиркина лит мастером мэром Стокгольмом в марте 1 дня 1747 года». В иконостасе, возобновленном в 1836 году, сохранился ряд икон XVIII века. Это – сильно потемневшие иконы праздничного цикла: «Благовещение», «Крещение», «Сретение», «Успение Богородицы», «Введение во храм». Обращают внимание золоченая резьба иконостаса, выполненная в высоком рельефе. В алтаре находится резная небольшая фигурка Нила Столбенского (выс 10м) и икона «Успения Богородицы» XVIII века хорошего письма. Вспоминает Федоров Геннадий Иванович, 1935 г.рождения, житель д.Жаборы. «…Во время войны мы жили на хуторе Новоселье (1 км от дер. Жаборы). У немцев был штаб в деревне Болоты, откуда часто и на хутор и на деревню делались облавы. По ночам часто приходили партизаны, их подкармливали, давали теплую одежду, и это становилось немцам известно. Немцы тоже совершали поборы яйцами, мясом. Помню имя выбранного от немцев старосты – Галактионов Александр. У него сын был в партизанах. Староста старался и для тех и для других, лишь бы выжить. У его сына была трагичная судьба: от партизан его послали на разведку к железной дороге, а там оказались наши же советские часовые, которые по ошибке его застрелили. Староста умер своей смертью вскоре после Победы, не дожидаясь кары от властей. Особых зверств или жестокости со стороны немцев не помню. Помню, что мы, дети, выменивали у них ягоды на шоколад и монпасье. Церковь во время войны была открыта, служил священник отец Михаил (он умер уже после войны на 102 году жизни). Его очень уважали в деревне за безотказную помощь. Помню еще, что он с ранней весны до самых морозов ходил босиком. А вообще наша семья ходила в церковь только на Рождество и Пасху, и много об отце Михаиле сказать не могу. Рассказывали, что он однажды прятал партизан в храме, в усыпальнице Лавровых и Аничковых. Немцы иногда, делая облавы, заходили и в церковь, но никогда не безобразничали, к отцу Михаилу относились лояльно. В 1943 году нас, старших детей, вместе с матерью немцы угнали через Литву в Германию. При отступлении жгли дома, ни в Жаборах, ни в Новоселье не осталось ни одного дома. Лагерь, куда нас поместили, располагался в 20 км от Дрездена, и когда Дрезден бомбили, мы видели большое зарево. Нас в лагере было всего 40 женщин и детей, использовали нас на строительных работах. Хорошо помню начальника лагеря, немца, бывшего в первую мировую войну в русском плену; он хорошо говорил по-русски. Вернулись мы в Россию в 1945 году, и поскольку домов не было, поначалу жили в землянках».

Из воспоминаний Кузнецова Алексея Васильевича, 1929 года рождения, жителя д.Жаборы. «… В годы Великой Отечественной войны наша церковь была действующей, служил в ней отец Михаил. Он жил в деревне еще до войны. Немцы не касались церкви. Взаимоотношения между священником и немцами были мирными. Отец Михаил был очень честный, справедливый. Когда немцы отступали, мы все стояли около церкви, очень боялись, что всех будут убивать. Церковь была как защита. И правда, немцы сожгли все дома, а церковь не тронули».

3. Церковь во имя Николая Чудотворца в городе Порхове

В глубину веков уходит история и церкви святителя Николая Чудотворца в Порховской крепости. В 4-ой Новгородской летописи под 1412 годом записано: «Поставьте церковь камену святого Николу в Порхове, при князе Федоре Юрьевиче Смоленском». Во время штурма Порховской крепости литовским князем Витовтом в 1428 году церковь была сильно повреждена, поэтому в 1497 году в крепости случился сильный пожар, от которого пострадала и церковь. Со временем она все больше старела. В 1766 году митрополит Новгородский и Великолукский распорядился разломать ветхое здание Никольской церкви и построить новое. В 1770 году оно было построено. Средства собрали горожане. Строительство обошлось в 7 тысяч рублей. Руководил постройкой церкви полковник Воронов. 27 сентября состоялось освящение храма архиепископом Новгородским и Санкт-Петербургским Гавриилом. Новая церковь была построена на фундаменте старой. В проезде крепостной Никольской башни устроили часовню, которая, как и церковь, получила имя святого Николая. С юго-западной стороны к церкви пристроили придел во имя архангела Михаила, а против него на крепостной стене поставили колокольню. В начале XIX века колокольня была перенесена на Никольскую башню, где находится и поныне. Никольская церковь четырехстолпная, одноапсидная. Оконные проемы декорированы наличниками с колонками по бокам. Изначально Никольская церковь была соборной, т.е. главной как для Порхова, так и для всего окологородья. На здании храма, предшествовавшем построенному в 1770 году, было 5 глав. С возведением в 1783 году на левобережье города Троицкого собора, Никольская церковь утратила прежнее значение и стала приходской. До революции в церкви хранились несколько реликвий: 4. Образ святителя Николая Чудотворца древнего письма, особо почитаемый всеми жителями Порхова; 5. Небольшой серебряный крест, сооруженный в 1717 году, с мощами святых угодников киевских; 6. Требник – подарок порховского военного начальника с надписью «1706 года декабря в 9 день дал сию книгу-требник в Порхов в церковь Николая Чудотворца комендант Иерофей Исаакович Ладеженков». Название свое Никольская церковь получила в честь популярного на Руси святого Николая-святителя и чудотворца. Его культ как заступника и защитника во всех бедах был характерен для русского общества. Имя святителя носила и деревянная церковь в Порхове, построенная в старой крепости. Как и сама крепость, церковь была деревянной и не сохранилась до наших дней. Современная каменная Никольская церковь действовала до 1961 года. Даже во время оккупации Порхова немцами в церкви проходили богослужения, службу вел отец Павел. Из воспоминаний Афанасьевской Полины Федоровны, участницы Порховского подполья Записаны в 1974 году. «… Отец Павел прятал у себя в алтаре партизан, когда возникала необходимость. Отец Павел на своем веку много натерпелся. В годы войны некоторые священники были в связи с партизанами и действовали совместно против оккупантов. В частности, в деревне Хохловы Горки был священник (отец Федор) Пузанов, он тоже держал связь с отрядом Зеленцова Владимира Александровича». Из воспоминаний Ситникова Анатолия Александровича о пребывании в немецком лагере с 6 августа 1941 года по 23 июня 1943 г. Воспоминания записаны в начале 60-х годов. Он уроженец г.Орла, попал в плен под Старой Руссой. «…Это было летом 1942 года. Я узнал, что группа врачей-военнопленных выпросила у немцев разрешение сходить в одно из воскресений в городскую Порховскую церковь к обедне. В ближайшее воскресенье наша группа из 10 человек, под конвоем переводчика, из санчасти вышла из лагеря и направилась в городскую крепость, в стенах которой в одной части была ботаника (сад), а в другой деревянная церковь. Мы вошли в церковь, в которой уже шло богослужение. Церковь была полна народу. Пел хор певчих. По окончании обедни отец Михаил, священник, обратился к народу и сказал, что сегодня праздник образу Божьей Матери, что будет служить молебен, и предложил помолиться Божьей Матери, чтобы она сжалилась над Родиной нашей, и чтобы скорее мы дождались мирной жизни. (л.7) (л.8) …. Отец Михаил при встрече в городе спросил не нуждаемся ли мы в питании. «Конечно, нуждаемся». Тогда батюшка сказал, чтобы, когда я пойду в церковь, захватил мешок и после богослужения зашел бы к его попадье, которая даст нам картошки… Картошку мы ели с большим аппетитом – это кушанье было для нас – деликатес». Вспоминает Анна Петровна Морозова, 1936 года рождения, жительница г.Порхова: «Я очень хорошо помню отца Павла: рост средний, обыкновенного телосложения, бросалась в глаза и очень впечатляла его совершенно белая борода. Был необыкновенно добрый, даже тогда, когда мы, дети, любили похулиганить: воровали в страшно голодное лето 1947 года у него в саду яблоки. Но отец Павел не ругался. Он не был пострижен, имел семью».

Никольская церковь служила как бы явочной квартирой для подпольщиков-разведчиков: в дом священнослужителей, находившийся тогда рядом с церковью, доставлялись разведданные и оттуда передавались по назначению. А сам отец Михаил сумел даже освободить двух подпольщиц из-под ареста. Рядом с церковью в крепостной башне теперь зияет дыра. А тогда в этой нише была маленькая часовенка, где находили приют советские военнопленные, которым подпольщики помогали бежать из-под стражи в тот момент, когда они возвращались в концлагерь после работы в ботаническом саду Б.П.Калачева в крепости. Поздними ночами поодиночке или маленькими группами по два-три человека заранее проверенных и переодетых в другую одежду беглецов самые юные подпольщики сопровождали вверх по Шелони. Затем только им известными тропами вели до границы Порховского и Дедовичского районов на явочную квартиру в село Вязье, дом сантехника Ивана Васильевича Васильева. Там изнуренные узники концлагеря отдыхали, а уж потом другие провожатые вели их к партизанам. Есть сведения, что после освобождения Порхова от фашистов в райком партии зашел отец Михаил, сдал оружие самозащиты (гранату) и доложил о проведенной в подполье работе. Сведения подтвердились, и священник впоследствии был награжден медалью. Другой партизан в рясе Федор Алексеевич Пузанов часто появлялся на явочной квартире в Хохловых Горках в доме крестьянина Петра Ивановича Никулина, а также у Евдокимовых из деревни Шилы – там временно находился штаб партизанской бригады. Об этом стало известно оккупантам, и отряд полевой жандармерии окружил дом. Как раз в этот момент там и находился отец Федор. Он вышел навстречу немцам: - Господа! Я не советую заходить вам в этот дом, хозяйка бола тифом. У нее был ваш доктор, если мне не верите, спросите его об этом сами. А я зашел по просьбе хозяйки, которая хотела исповедаться. - О, тифус, тифус! –забеспокоились немцы и поспешно ретировались со двора. Действительно, в годы войны в районе свирепствовал тиф, и оккупанты старались держаться подальше от потенциальных очагов заражения. Описанный выше случай вроде и будничный, но это стоило отцу Федору большой доли мужества и самообладания, так что награду он получил за это вполне заслуженно. Традиции своих предшественников продолжает и нынешнее духовенство. Например, настоятель Никольской церкви отец Всеволод снискал добрую славу в народе не только как священник, а и как благотворитель, много помогающий в облегчении судьбы обездоленных детей.